Елена Грушковская - Нить Ариадны[СИ, книга не издавалась]
Откуда-то появились кастрюля с бараниной в маринаде и мангал. Мужчины неторопливо, со знанием дела принялись жарить шашлыки, а Ариадна, снова почувствовав себя гостьей и сторонней наблюдательницей, просто сидела на траве и слушала, впитывала тепло этих ярких и сильных людей, грелась жаром их душ. Даниил, нанизывая куски мяса на шампур, рассказывал анекдот, лукаво кося голубым глазом в сторону девушки, но она не вникала. Слова анекдота просто прогрохотали мимо, как поезд, а суть их ускользнула от неё: Ариадна витала где-то между верхушками сосен и облаками.
По её ноге полз паук. Гадливо содрогнувшись, Ариадна хотела прихлопнуть его, но кто-то перехватил её руку. Паук продолжал путешествие по её джинсам, а Ариадне запрещали с этим что-либо делать…
— Какое зло этот паучок причинил тебе, что ты немедленно захотела его убить? — услышала она голос Ярослава.
Одна его рука держала её за запястье, а другая протянулась и подставила пауку палец, на который тот и заполз. Ярослав выпустил его в траву, и Ариадна испытала некоторое облегчение. Но отчего — оттого ли, что паука убрали с неё, или оттого, что тот остался жив?
— Так какой вред он тебе причинил? — повторил Ярослав.
— Ну… Никакого, — признала Ариадна растерянно.
— А зачем тогда убивать? — улыбнулся он.
— Ну… Некоторые пауки бывают ядовитыми, — попыталась найти оправдание Ариадна.
— Этот был ядовитым?
Пришлось признать, что она не знает этого.
— Ну вот, даже не знаешь, причинят ли тебе вред, а бьёшь, — покачал головой учитель Влада.
— Я… просто боюсь пауков, — созналась девушка. — Ну, можно было просто стряхнуть его, конечно…
— Сначала делаешь, а потом думаешь, что можно было поступить по-другому. Знакомая картина. — В уголках глаз Ярослава притаилась усмешка, но не злая, а грустноватая.
Чтобы скрыть смущение, Ариадна тоже усмехнулась:
— Наверно, я безнадёжна.
— Ну, почему же? Ты — к счастью, нет, — проговорил Ярослав. — Хотя бы потому, что не убеждена в собственном совершенстве. — И тут же глянул в сторону мангала: — Так, что у нас там с шашлыками?
С шашлыками всё обстояло наилучшим образом. Мясо было свежее, вино — забористое, маринад — в самый раз, опыт и умение готовивших — также выше всяческих похвал. Владу нравилось есть прямо с шампура, который держала Ариадна; Даниил, глядя на них, тоже возжелал кушать из её прекрасных рук, в чём она и ему не отказала. Остальные поглядывали на них с добродушной усмешкой в глазах.
От красного вина Ариадна размякла, согрелась, растаяла, и ей чудилось, что она включилась в контур, по которому циркулировала энергия между этими людьми. Её сморил сон, и она задремала, положив голову на колени Влада, который ко времени её пробуждения непостижимым образом превратился в Даниила.
Всё хорошее когда-нибудь кончается, и этот пикник не был исключением. Под вечер воскресенья погода испортилась: собирались под начинающимся дождём, а когда расселись по машинам, лило уже основательно. Под стук капель по крыше и стёклам Ариадна снова начала клевать носом: хоть лёгкий хмель уже выветрился, но голова была ещё тяжеловата.
Что подумали о ней друзья Влада — знал один Бог. Влад загадочно сказал:
— Семья тебя приняла.
— Гм… вот как! И что теперь? — полюбопытствовала Ариадна.
— Будем поглядеть, — улыбнулся Влад. — Не торопи события. Их цепочка уже куётся.
Зарплаты библиотекаря не хватало на жизнь, и пришлось искать более высокооплачиваемую работу. Так Ариадна стала няней. Педагогическое образование у неё имелось, и с детьми возиться ей нравилось. Не всегда только нравились их родители. Уж очень у них были холодные души.
С Владом они встречались не очень часто, зато много переписывались по электронной почте. Но и общаясь таким способом, Ариадна чувствовала его, как будто тот был рядом. Она ощущала его тепло. Если бы кто-то прочитал их переписку, то мог бы подумать, что это общаются любящие друг друга люди, а не «просто друзья».
Ариадна много думала над смыслом, который вкладывал Влад в понятие «друг». Умом (или душой?) она этот смысл улавливала, но сердце… Упрямое глупое сердце пело свою собственническую песню. Была ли она Владу таким же другом, как, например, Даниил? Несомненно, отношение Влада к ним различалось. К Ариадне он относился, как ей казалось, гораздо нежнее, но это и понятно: она была девушкой. А ещё ей казалось временами, что человек-солнце относился к ней немного как к ребёнку. Но Ариадну это не обижало: его нежность была для неё живительным эликсиром.
Даниил же, как видно, был не прочь стать для неё кем-то большим, чем просто друг. Он ни на что не намекал сам, Ариадна просто чувствовала это, но не могла принять. Не ощущала в себе отклика. Даже после того, как Даниил защитил её от незваного ночного гостя, она не испытывала к нему ничего, кроме симпатии и уважения.
По ночам (во сне или наяву — она не знала) к Ариадне повадилось прилетать какое-то тёмное, жуткое существо, от которого веяло холодом. Оно зависало над ней, обдавая её волнами ледяного ужаса, а она, парализованная, полумёртвая, лежала и не могла не только пальцем шевельнуть, чтобы прогнать эту нежить, но и даже слов какой-нибудь молитвы не могла вспомнить. Просыпалась она обессиленная, разбитая, и ещё не скоро к ней возвращалась способность двигаться. Полежав пластом какое-то время, она поднималась, плелась на кухню и заваривала чай. Комната отца с аккуратно застеленным диваном отвечала мёртвым молчанием…
Ариадна чувствовала упадок сил, сонливость, озноб. Краски потеряли яркость, еда — вкус, даже все духи пахли как-то одинаково. Она пробовала не спать, пила кофе и настойку элеутерококка на ночь, чтобы отогнать сон — помогало. Жуткое существо не приходило. Но долго ли она могла так продержаться?
На третью бессонную ночь она поняла, что не выдерживает, и решила поспать днём, на работе. Уложив Ксюшу на тихий час, она сама улеглась на огромный, роскошный хозяйский диван, закрыла глаза и погрузилась в сладкую дрёму.
Твари было, видно, всё равно, когда приходить — ночью или днём. Всё повторилось, и хозяйка, вернувшись вечером, заметила:
— Ты что-то плохо выглядишь, Ада. (Так она называла Ариадну.)
Еле волоча ноги, Ариадна плелась домой. Очень хотелось лечь на ближайшую скамейку. Нет, не спать, не спать. Иначе оно придёт снова и будет тянуть из неё силы. Просто отдохнуть, посидеть минут пять…
Скамейка нашлась. Девушка тяжело опустилась на неё и растеклась, как кисель. Встать, видимо, уже не получится, почувствовала она. В осенних сумерках гудели фонари.
